– Привет, – неожиданно оживился Тим.

– Будь я проклят, если это не Линнет Риджуэй.

Пуаро никак не прореагировал на это замечание. Розали же слюбопытством спросила:

– Где? Вот эта в белом?

– Да, и с ней высокий парень. Они спускаются на берег.Видимо, это и есть новоиспеченный супруг. Как же его фамилия?

– Дойль, – сказала Розали, – Симон Дойль. Об этом писали всегазеты. Она купается в деньгах, да?

– Всего-навсего одна из самых богатых невест в Англии, –шутливо ответил Тим.

Они замолчали. Пуаро внимательно всматривался в девушку, окоторой говорили его спутники.

– Красавица, – пробормотал он.

– Почему это некоторым дано все на свете, – горько сказалаРозали.

Она следила за девушкой в белом, спускающейся по сходням, ина лице ее появилось выражение безотчетной зависти и злобы.

Линнет Дойль держалась так изящно и непринужденно, будтовышла на сцену, словно была знаменитой актрисой. Богатая и прекрасная светскаядама во время медового месяца. С легкой улыбкой она обернулась к высокомумужчине, сопровождавшему ее, и что-то проговорила. Он ответил ей, и звук егоголоса показался Пуаро знакомым. Глаза Пуаро загорелись, а брови сдвинулись.Молодая пара прошла мимо. Он услышал, как Симон Дойль сказал жене:

– Все уладится, голубка. Не волнуйся, дорогая.

Он смотрел на нее покорно и восторженно. Пуаро задумчивовсматривался в это загорелое лицо с синими глазами и простоватой мальчишескойулыбкой.

– Повезло черту, – заметил Тим, прерывая молчание, – такиеденьги без аденоидов и плоскостопия в придачу.

– Они так безбожно счастливы, – сказала Розали, не скрываязависти, и вдруг добавила так тихо, что Тим не услышал:

– Это несправедливо.

Пуаро в этот момент сосредоточенно думал о чем-то своем, оннедоуменно хмурился, но последняя фраза Розали отвлекла его, и он быстровзглянул на нее.

– Мне нужно купить кое-что для мамы, – сказал Тим, приподнялшляпу и удалился.

Пуаро и Розали медленно направились к отелю.

– Так вы считаете это несправедливым, мадемуазель? –вкрадчиво произнес Пуаро.

Она сердито вспыхнула.

– Не понимаю, о чем вы.

– Я только повторил ваши слова, да, да, это ваши слова.

Розали пожала плечами.

– У нее всего слишком много. Деньги, красота, фигура и…

Она остановилась, и Пуаро договорил за нее.

– И любовь, не так ли? Любовь? Но откуда нам знать, можетбыть, он женился ради денег.

– А разве вы не заметили, как он на нее смотрит?

– Разумеется, мадемуазель. Я заметил все, что можно былозаметить. Но кроме того, нечто такое, чего вам заметить не удалось.

– А чего я не заметила?

– Я увидел, – торжественно начал Пуаро, – темные круги подглазами девушки и пальцы, сжимающие ручку зонтика с такой силой, что костяшкипальцев побелели…

Розали смотрела на него не понимая.

– Вы хотите сказать?..

– Я хочу сказать – эта леди богата, красива, любима, ивсе-таки в ее жизни не все в порядке. Я знаю и еще кое-что.

– Ну!

– Я уверен – этот голос я уже слышал когда-то. Голос мсьеДойля, но где, когда – никак не могу вспомнить.

Они подошли к отелю.

– Надо разыскать маму, – сказала Розали и вошла в прохладныйполутемный вестибюль.

Пуаро прошел на балкон, с которого был виден Нил. Здесьстояли маленькие столики, накрытые к чаю, но было еще слишком рано. Он постоялнесколько минут, любуясь рекой, а затем направился в сад. Под горячим солнцемнесколько человек играли в теннис. Он прошел мимо и очутился на крутойизвилистой тропинке. Здесь-то он и наткнулся на девушку, которую видел вресторане «;Шезматант». Он узнал ее сразу. Ее лицо в тот вечер навсегдазапечатлелось в его памяти. Теперь выражение этого лица было совсем иным. Онапобледнела, похудела и казалась усталой и удрученной. Он отошел в сторону инезаметно стал наблюдать за ней. Она нетерпеливо постукивала по земле маленькойножкой. В ее темных горячих глазах было страдание и подавленное торжество. Онасмотрела вниз, на реку, где скользили прогулочные катера. Лицо – и голос. Онвспомнил и то и другое. Лицо этой девушки и голос, который он слышал толькочто, голос молодого супруга…

И тут же, в тот самый момент, пока он незаметно наблюдал замаленькой девушкой, разыгралась следующая сцена грядущей драмы. Послышалисьголоса, девушка встала. По тропинке спускалась Линнет Дойль с мужем. Линнетказалась спокойной и счастливой, напряжение исчезло.

Девушка сделала два шага вперед, и те двое замерлипораженные.

– Привет, Линнет, – сказала Жаклина де Бельфорт, – а вот ия. Что ж, мы так и будем без конца натыкаться друг на друга? Привет, Симон, какдела.

Линнет Дойль с легким криком спряталась за скалу.Добродушное лицо Симона исказилось от злобы. Он двинулся вперед, как будтохотел ударить девушку. Она быстро обернулась, показывая на Пуаро. Симон тожеобернулся.

– Привет, Жаклина, мы не ожидали встретить тебя здесь, –неловко пробормотал он.

Слова его прозвучали неубедительно.

Девушка ответила сияющей белозубой улыбкой.

– Приятный сюрприз? – бросила она и, кивнув, пошла вниз потропинке.

Пуаро тактично пошел в противоположную сторону. Уходя, он услышалголос Линнет Дойль.

– Ради бога, Симон! Что же делать, Симон.

Ужин подходил к концу. Большинство гостей отеля «Катаракт»сидели на слабо освещенной террасе за маленькими столиками. Вошли Симон иЛиннет Дойль в сопровождении высокого представительного американца с чистовыбритым узким лицом. Они остановились в дверях, и в этот момент Тим Аллертонподнялся и направился к ним?

– Вероятно, вы не помните меня, – сказал он любезно, – якузен Джоанны Саутвуд.

– Разумеется, я помню вас. Вы

– Тим Аллертон. Это мой муж, – чуть заметная дрожь в голосе– гордость, смущение?

– А это – мой опекун из Америки, мистер Пеннингтон.